Но если верить не по понятьям, кусок металла - мое распятье
Жили-были Царь с Царицей. И было у них трое сыновей. И решил Царь-батюшка, что хватит его оболтусам прохлаждаться. И пора бы их к делу пристроить. Женить то есть. А то болтаются по двору, понимаешь, под ногами путаются.
Дальше, как у них, у царей, водится, выдал дитяткам по луку и стреле и велел покрутиться вокруг себя и стрелять. Попал старший сын на княжеский двор, средний - на купеческий. А младшего стрела на болото улетела. Но делать нечего, пришлось идти...
Искал Иван-Царевич, искал, насилу нашел. Сидит на кочке лягушка и стрелу его во рту держит. И глаза у нее такие круглые-круглые... "От радости" - польстил себе царевич. Посадил лягушку в шапку и домой понес.
Дома уж заждались его. Старший с княжной да средний с купеческой дочкой перед Царевыми очами с ноги на ногу переминаются да по сторонам глядят. Как там бояре на их невест реагируют. Одобряют ли. Младший, делать-то нечего, достал из шапки квакушку свою.
- Вот, Царь-батюшка и Царица-матушка, невеста моя.
Братья его так заржали, что в конюшне мерин сивый от зависти сдох.
- Что же ты, Ивашка? Целуй давай!
Сморщился царевич, но... Мы помним, да? Делать-то нечего... зажмурился и влепил лягушке поцелуй. Да и увлекся от расстройства, поцелуйчик французским оказался. Открыл Иван глаза и остолбенел. Царевна-Лягушка оказалась Лягухом-Царевичем! Матушка-царица совсем уж было собралась чуйств лишиться. Да передумала, ибо ловить ее никто не будет. Дураков нет. Царицей она уже годков как тридцать, на казеных харчах. Раздавит и не заметит.
Стоит Иван-царевич столбом да на Лягуха таращится. Глаза навыкате, как давеча у квакушки. Теперь-то понял, почему... Ничего так Лягух оказался. Глазищи голубые, огромные, волосы светлые да мягкие. Ростом невысок, и откормить не мешало бы.
А бояре по углам шушукаются, повезло, мол, нам с наследником царским. Продвинутый пацан оказался. Как Царь помрет, так его на царство надоть. Слушают старший да средний, и такая зависть их гложет, что про невест своих и думать забыли. Да и куда им, оглобле тощей да бочке круглой, до Лягуха до Царевича!
Дальше, как у них, у царей, водится, выдал дитяткам по луку и стреле и велел покрутиться вокруг себя и стрелять. Попал старший сын на княжеский двор, средний - на купеческий. А младшего стрела на болото улетела. Но делать нечего, пришлось идти...
Искал Иван-Царевич, искал, насилу нашел. Сидит на кочке лягушка и стрелу его во рту держит. И глаза у нее такие круглые-круглые... "От радости" - польстил себе царевич. Посадил лягушку в шапку и домой понес.
Дома уж заждались его. Старший с княжной да средний с купеческой дочкой перед Царевыми очами с ноги на ногу переминаются да по сторонам глядят. Как там бояре на их невест реагируют. Одобряют ли. Младший, делать-то нечего, достал из шапки квакушку свою.
- Вот, Царь-батюшка и Царица-матушка, невеста моя.
Братья его так заржали, что в конюшне мерин сивый от зависти сдох.
- Что же ты, Ивашка? Целуй давай!
Сморщился царевич, но... Мы помним, да? Делать-то нечего... зажмурился и влепил лягушке поцелуй. Да и увлекся от расстройства, поцелуйчик французским оказался. Открыл Иван глаза и остолбенел. Царевна-Лягушка оказалась Лягухом-Царевичем! Матушка-царица совсем уж было собралась чуйств лишиться. Да передумала, ибо ловить ее никто не будет. Дураков нет. Царицей она уже годков как тридцать, на казеных харчах. Раздавит и не заметит.
Стоит Иван-царевич столбом да на Лягуха таращится. Глаза навыкате, как давеча у квакушки. Теперь-то понял, почему... Ничего так Лягух оказался. Глазищи голубые, огромные, волосы светлые да мягкие. Ростом невысок, и откормить не мешало бы.
А бояре по углам шушукаются, повезло, мол, нам с наследником царским. Продвинутый пацан оказался. Как Царь помрет, так его на царство надоть. Слушают старший да средний, и такая зависть их гложет, что про невест своих и думать забыли. Да и куда им, оглобле тощей да бочке круглой, до Лягуха до Царевича!